Под яркий чувственный “Ах!” в Рэна нетерпеливо проталкивается второй палец – откуда-то Токи был уверен, что ему совсем не больно, и, наконец-то, чужой образ предстаёт перед ним хоть с какой-то ясностью; ведь до этого момента Рэн был закрытой на несколько замков книгой. Сундуком, наглухо запаянным со всех сторон, по швам которого пустили разряд тока – не лезь, убьёт. Но Токи было уже, действительно, безразлично, убьёт его или нет – ему становится безразлично всё, кроме Рэна, кроме его удовольствия и благополучия. В идеале, конечно, хотелось бы совместить его счастье со своим собственным, но множество лет, проведённых в бесконечных прогулках “нахуй”, не даёт так просто и окончательно отринуть все свои сомнения и страхи, а Рэн, засранец эдакий, никак не хочет дать никакого опровержения всем чудовищным мыслям старшего брата. Токи хоть и не был телепатом, но отчего-то чувствовал, что не всё потеряно, что за этой ненавистью кроется что-то ещё – жаль только, что его собственные чувства повернули на отнюдь не созидательную дорожку и теперь, будто в отместку за все годы укусов и ударов под дых со стороны Рэнмо, кусаются и бьют уже его. Токи чувствует дрожь эмоций, застрявших между ними, как насекомое в янтаре, цепляется за них, разводя пальцы в стороны между его ягодиц, растягивая тугие горячие мышцы, и внимательно не мигаючи следит за каждой реакцией младшего. И тот реагирует – ох, и ещё как…
[indent] Его голос звенит в комнате, кажется, даже стёкла в оконных рамах трясутся – или это только трясётся студень головного мозга у Токи в черепушке, пока на него сверху падают чужие тумаки? Каждое слово отражается изнутри, как если бы плеть рассекала плоть снаружи – Торкелю совсем по-детски хочется наколдовать себе из воздуха диктофон и записать каждый возглас, каждый загнанный яростный вздох, а потом – вырезать на своём теле точно также, как Рэнмо вырезал на своей груди это красноречивое желание. Оно блестело, наполненное сукровицей и следами слюны Токи – вспышками на подкорке отображаются воспоминания, при каких обстоятельствах оно было сделано, и что Рэн даже близко понятия не имеет, что всё это время теми самыми интернет-приятелями по вирту был именно его старший брат. Чёрт возьми, он ведь даже завёл себе левый телефонный номер и, когда напивался и набирался достаточно смелости, пьяно звонил Рэну – правда, стоило ему поднять трубку, если такое вообще происходило, храбрость Токи исчезала; тогда он только и мог, что жутко дышать в трубку, никак не давая понять, что это, на самом деле, он.
[indent] Ударов он не чувствует, всё тело уходит в аффект от вопля Рэна, особенно, от того, что именно вложено в этот вопль. Завтра тело будет ныть от синяков – хоть у Рэна недостаточно места для манёвра, удар у него всё равно крепкий, столько лет тренировок не могло пройти бесследно даже при таком вопиющем зарывании своего таланта Рэном в грязь. Токи напружинивается, тело непоколебимой глыбой почти даже не сдвигается под ударами, и когда он, наконец, слышит заветное признание – вслух, со всеми чувствами и эмоциями, без попыток прикрыть их штукатуркой из отвращения и безразличия – он надрывно выдыхает, будто ему дали под дых. Может, кстати, и дали – взгляд плывёт из-за подкативших слёз и он едва видит силуэт Рэнмо – но способность говорить никуда парадоксальным образом не девается. Токи вынимает пальцы и наклоняется ближе к брату – ему на щёку с ресниц срывается одна крупная слеза.
[indent] – Как долго я мечтал об этом… – тихо молвит он, и голос его оглушительно контрастирует с захлебнувшимся криком Рэна, когда его губы зависают над губами младшего в считанных дюймах.
[indent] – Теперь я вижу… – часто несколько раз моргает, вглядываясь в лицо возлюбленного, ещё несколько слезинок крапает на его щёки и губы. Теперь он, действительно, видит всё как на ладони и понимает, как много тайных чувств скрывалось за этими бесконечными “ненавижу” и “иди нахуй”. Если заменить их на “я люблю тебя”, то их общение можно было назвать практически идиллическим, достойным экранизации в романтической ванильщине хронометражем на полтора часа. Правда, это не отменяет того, что Токи до сих пор искренне считает такую манеру подачи собственных эмоций совершенно дикой, если не сказать, достойной отъявленного говнюка, но он уже простил это Рэну. Хотя им, определённо, многое стоит обсудить.
[indent] – Поговорим об этом потом, – чуть громче, увереннее и властнее отрезает Токи, вновь чуть приподнимаясь над Рэном и перемещая правую руку вниз, чтобы помочь себе и направить свой истекающий мокрый член ему между ягодиц.
[indent] – А сейчас… Я так тебя, блять, хочу, Рэн, – тихо и неожиданно голодно рычит Токи. Сознание затмевается вспыхнувшей похотью – и это терминальная стадия его сумасшедшей оголтелой любви, выливавшейся в безумное сталкерство. Наверное, рано или поздно, но об этом придётся рассказать – сложно сказать, стоит ли Токи надеяться на полное понимание, но почему-то признание в этом грехе уже не кажется чем-то настолько пугающим. Сейчас, когда он с Рэном, который выкрикнул ему прямо в лицо вопль своей искренней любви, ему ничего не страшно.
[indent] Приставив головку с крупным шариком пирсинга в уретре к входу, он толкается бёдрами вперёд, в пару движений загоняя себя в Рэна на треть. Он скользит легко, почти идеально – так, наверное, не в каждой даже порнухе бывает – и, поняв, что всё идёт как по маслу, припадает губами к шее любимого, переползая освободившейся рукой на его грудь – чтобы с силой провести указательным пальцем по одной из ранок.
[indent] – Так давно хотел… Тебя, моего любимого засранца… – прикусывает зубами за бьющуюся на шее жилку, продолжая входить, пока внезапно резко не проталкивается до звонкого шлепка кожи о кожу.
[indent] – Ах!.. Бля… – в голове фоном разыгрывается трек, под который Рэн мастурбировал во время запущенного эфира. Мужской хрип, тяжелое дыхание младшего, его красивый длинный крупный член в бледных музыкальных пальцах, и клеймо вызова “Трахни меня” – о, он получит то, что просит.
[indent] – Не до сентиментальностей… Не до вежливостей… – пьяно и утробно порыкивает Токи, делая первый сильный толчок, почти выходя из Рэна и тут же вколачиваясь в него на всю длину. Диван жалобно скрипнул.
[lz]<br><center><div class="name a"><a href="ссылка на анкету">Торкель Киттельсен, 23</a></div><div class="nameb">сталкер</div>даже не подумаю</center>[/lz]
голый коп
злой коп
добрый коп
