Собираясь на Форест-драйв, Нелли Пэйн прокрашивает ресницы тушью и обводит помадой губы; звенит молнией джинсов и поправляет воротник тонкой чёрной водолазки. Это дружеская встреча, поэтому она должна выглядеть девчонкой со своего двора, а не пафосным адвокатом.
Это дружеская встреча, за которую ей платят.

Дело, кое она поймала за локоть месяц и два дня назад возле бара «Five Guys», отвоевав в нецензурной пикировке у пьяных парней и усадив в свою тачку, выглядит путано. Кристиана — Кристиана, не Кристиана, с «а», поправила она, заявившись на следующий день в офис, протрезвев, но не растеряв гонора, — очнулась в водительском кресле машины с трупом под колёсами, но она не помнит, как совершала преступление. Она вообще не уверена, что садилась в этот вечер за руль. Тест на алкоголь, проведённый спустя два-два с половиной часа после аварии, показал полтора промилле, значит, в тот момент, когда миссис Пирсон прокатилась под днищем машины премиальной марки, в крови у неё плескалось не менее двух бутылок вина. Ко времени проведения профессиональной экспертизы концентрация алкоголя в крови снизилась, а в экспресс-тесте возможны ошибки, но сама Кристиана подтвердила объём выпитого.
Кто полезет за руль, основательно нажравшись? Пока неясно, какие именно обстоятельства надлежит доказывать в суде, и Нелли Пэйн берётся за самые громкие и бесперспективные, надеясь обжаловать вину, а не снизить её степень.
Она запрашивает материалы по делу, узнаёт, как поживает видеорегистратор машины — его проебали перед поездкой; гонит адвоката, приехавшего в Хиллсайд из столицы штата — здесь слишком много стервятников на одну добычу, ты опоздал, дружок. Нелли регулярно катается в Ньюарк, но ценной в глазах капризной блондинки её делают другие визиты. Дэвис нужен не просто юрист — ей, изнывающей от одиночества в незнакомом городе, нужна подруга, человек, который подарит чувство сопричастности и пробьёт брешь в стене отчуждения и изоляции, которой Кристиана в высокомерном страхе себя окружила.
— Привет, — говорит Нелли, когда короткая дверь звонка открывает перед ней все двери. Заходит, не разуваясь, как принято в высшем свете. В Хиллсайде, по осени хлюпающем в ботинках грязью, никто не держится такой дурацкой привычки. — Хочу лично сообщить тебе плохие новости: я запросила данные с дорожных камер, но этот участок шоссе — слепое пятно.
Нелли Пэйн знает, что будет делать дальше, но не собирается беспокоить нюансами подопечную. Она поднимает брови; ждёт, когда по гостиной прокатится волна гнева Кристианы, чтобы предложить «съездить куда-нибудь развлечься».
Первое правило, усвоенное ею в юридической школе, гласит, что не нужно растягивать на месяц дело, которое можно вести целый год.

Ещё парочка таких аварий — и дорожной камере на шоссе быть. Кристиане это уже не поможет; можно заняться организацией видеонаблюдения, не дожидаясь полиции и неравнодушных, — самовольное размещение аппаратуры добавит обвиняемой пару очков в глазах жюри, — однако Нелли не собирается требовать для дела суда присяжных.
Матроны и патриархи Ньюарка распнут девчонку, неважно, кается она или нет, насколько велик её проступок; она смеет иметь богатых родителей, пить дорогое шампанское и кататься на машине премиум класса — и этого уже достаточно, чтобы признать её виновной. Остаётся надеяться, что окружной судья не страдает такими предрассудками.

Нелли высвобождает из прозрачной полиэтиленовой упаковки два фунта не лучшей на свете говяжьей вырезки:
— Мясо нужно выбирать самой, а не покупать готовый набор.
— Над ним не кружили мухи, поэтому я решила, что всё о'кей.
Заметив по левую руку серебристый отблеск, адвокат проворно отбирает у Кристианы зубчатый нож, который уже нацелился на мясо.
— Резать будем не этим, это для хлеба. — Заглядывая в кухонный ящик, она выбирает длинное холодное оружие со строгим клиновидным сечением, углеродистая сталь тускло блестит, поймав рассеянные лучи солнца; нож напоминает другой экземляр... Это же шефский нож «Bob Kramer» — таким же Нелли забила Дэвида Грегуара.
Прошёл всего год, а кажется, что это было в прошлой жизни...
— Чего ты ухмыляешься?
...Но разве не так? Это делала другая Нелли, нынешняя не прибегает к подобным методам решения проблем.
— Потому что это нож для овощей, инструментов для мяса у тебя нет...
— Обхохочешься.
— ...но мы будем пользоваться им за неимением другого. — Нелли вкладывает рукоятку в кулак Кристианы, встаёт позади и берёт её руку в свою, нажимая на мышцы, приводящие в движение пальцы: — Держи крепко. Вот так. Опускай на вырезку, отступив от края полтора-два дюйма — нам нужны порционные куски, а не стейки, но резать слишком толстые куски мяса не стоит, иначе говядина не пропечётся внутри.
Адвокат снимает ладонь, и её подопечная замахивается на мясо, как повар из шоу ужасов; нож молнией сверкает у неё в руке и втыкается в говядину. Она дёргает его назад.
— Что за тупая хрень!
«Тупой не нож, а кое-кто другой», — думает Нелли, крепко сжимая её запястье, однако не причиняя боли:
— У тебя в руке не тесак. Режь, а не руби. Представь, что ты его пилишь.
Проще показать самой, и она водит чужой рукой: вверх-вниз, от себя — к телу, не до конца выпиливая из нарезки длинные пласты, чтобы потом разбить их на кубики.
— Добавляем щепотку розмарина и тимьяна, сдабриваем лимоном по вкусу, украшаем луком — и оставляем наше блюдо в духовке на час, — бубнит фоном повар.
— Блин, у меня нет розмарина... и всего остального, — сокрушается Кристиана. — Может, поискать? Вдруг оно завалялось в холодильнике?
— Вкус печёной говядины лучше всего раскрывается с белым вином.
— О! Винишко найдётся.
— Я вспомнила бабушкин рецепт: мясо с ягодами. Но они в супермаркете не растут, их нужно будет собрать в лесу. — Нелли Пэйн через голову срывает фартук и смотрит на Кристиану; в углы рта вписывается кривая ухмылка. — Как насчёт прогуляться, или ты предпочтёшь мясо в белом вине с белым вином?

Нелли на ходу оборачивается к подопечной, которая давно сдёрнула с белокурой головы капюшон. Прикрываться и впрямь нет надобности: живая преграда из ершистых сосен прячет гостей от дождя, перемешанного со снегом, что третий день расплывается мутными лужами и приставучей няшей по дорогам брошенного позади Хиллсайда, оседая грязными разводами на куртках прохожих. Ветер, гуляющий по улицам города, не забирается сюда, натыкаясь по пути на стволы и теряя стужую силу.
— Летом в лесу не жарко, а зимой не холодно, — рассказывает она Кристиане. Та не оступается на каждом шагу, не ноет и не просится домой, безропотно и бодро шагая за своим адвокатом. — Ты неплохо держишься, — признаёт, — для девчонки из Ньюарка, конечно.
Блондинка, скрипнув пуховиком, поднимает голову и ясно улыбается; Нелли отражает её мимику:
— Если поможешь мне найти барбарис, будешь совсем молодец. Это яркие красные ягоды, растут на кустарниках, зимой приметны издалека.
— А мясо, для которого ты взяла ружьё, на ком растёт: на волках? На медведях?
Пэйн снова оглядывается через плечо: её спутница не выглядит ни напряжённой, ни напуганной. Кристиана, оголтелая фанатка урбанизации, ещё два месяца назад жившая в самой цивилизованной зоне Нью-Джерси, на маршруте забывает об образе и причёске, так и не оправленной после капюшона. Здесь она всего лишь взъерошенная девчонка с быстрой, слегка косолапой походкой. Она даже дышит в лесу по-другому. Вольготнее.
— Главное, чтобы не на грибниках. Медвежатина сладкая и жирная, но люди ещё более противные. Поэтому я не отдам ружьё тебе, даже не проси: ты с перепугу пальнёшь в первого встречного.
— Я не боюсь, — вскидывается Кристиана, получая провокативный ответ на такой же вопрос. — Стоп. Откуда ты знаешь, какова на вкус человечина?
Нелли смеётся, мазнув взглядом по её недовольной мине, смеётся, отворачиваясь, смеётся, углубляясь в лес, и осекается, приметив у тропинки куст можжевельника.
— Эти ягоды тоже интересные на вкус, чем-то похожи на розовый перец, и их тоже не найдёшь на фермах Нью-Джерси. Давай нарвём.
— Зачем забираться в бурелом? Почему бы просто не купить розовый перец...
— Потому что нам нужен барбарис, который оттенит кислинкой пресную говядину, а можжевельник мы возьмём по дороге.
Кристиана не слушает объяснений: она уже проворно лезет к ней, оглушительно хрустя сухостоем, срывает с ветки ягоду и заинтересованно катает кругляш между пальцами. Девушки обирают низкие кусты, ссыпая в корзину пригоршни плодов с морозным синеватым блеском, и возвращаются на тропинку.
Они вторгаются всё дальше в чащу.

Отредактировано Nelly Paine (02.01.2023 07:33:50)

Из-за деревьев выглядывает грязная девчонка — не в том смысле, в котором это словосочетание фигурирует в описании порнороликов. Исчезновения и смерти детей — такое же тривиальное событие, как трагические происшествия со взрослыми людьми, однако Нелли знает, что в подобном случае полагается картинно заохать, лучше — пустить слезу. А главное, предпринять все меры по спасению маленького засранца, если это возможно, и немедля впасть в кафкианские страдания, если нет.
Серьёзно, нахуй детей. За что им особое отношение?
Уже смеркается, а ей предстоит ещё наладить контакт и отвести девчонку домой — к нерадивым родителям, которые хорошенько заправились по случаю субботы, но так никуда и не поехали.

Посомневавшись мгновение — насколько безумно будет сказать ребёнку «за мной» и выйти из леса своим шагом, не оборачиваясь? — Нелли вешает ружьё на плечо и признаёт поражение.
— Я сдаюсь, мы не нашли барбарис, — говорит она, надеясь, что Кристиана приняла секундное молчание за немой ужас. — Надо отвести ребёнка домой.
— Зато собрали дерезу и можжевельник, — отзывается подопечная, зябко передёрнув плечами: Нелли оборачивается к ней, оценивая корзину и на миг выпуская ребёнка из поля зрения, — почти победа.
— Не бывает побед наполовину, только поражения, и это всегда отстой.
Она наклоняется к маленькой мерзавке, вылупившей глаза в кустах; оглядывает доступный взору участок одежды — на плаще не по погоде нет «наклейки заботы» или стикера «я потерялась» с QR-кодом.
— Как тебя зовут? — Собственный голос звучит дружелюбно и самую малость устало — ещё не хватало напугать дикарку не тем тоном и бегать за ней по всему лесу. — Я — Нелли, — рука, снявшись с колена, ложится на грудь. — Давно ты заблудилась?
Она, наверное, не из Хиллсайда — в городе дети в последнее время не пропадали, — но в том, что потерялась, не может быть двух мнений: одежда и волосы грязные. А ещё — то, что она боится людей, как зверёнок, и бесшумно движется по сосняку: маленькие дети весят на порядок меньше взрослых, но в чаще так же глухи и слепы. Может быть, она потерялась не две недели назад и даже не месяц. Может быть, когда девчонка забрела в лес, плащ был к сезону.

Отредактировано Nelly Paine (10.02.2023 21:24:18)